Пистолет, которым приводили в исполнение
смертные приговоры и из которого, по некоторым версиям,
были застрелены Захаренко, Гончар и Красовский, уничтожен.
Так считает заместитель председателя Белорусского Хельсинкского
комитета адвокат Гарри Погоняйло.
– Гарри Петрович, знаю, что в конце прошлого года Вы с
Ириной Красовской встречались в Германии с Олегом Алкаевым.
Он рассказал что-то новое о «громких исчезновениях»
или просто повторил то, что уже звучало в прессе?
– Известно, что в 2000 году Алкаев написал рапорт на имя
министра внутренних дел Владимира Наумова, в котором рассказал,
кому выдавался так называемый «расстрельный» пистолет,
а также при каких обстоятельствах он познакомился с командиром
СОБРа Дмитрием Павличенко. Нас интересовало, что побудило
Алкаева написать данный рапорт. Наша беседа состоялась в
гостиничном номере. С разрешения Алкаева весь разговор,
длившийся более шести часов, записывался на видеопленку.
Олег Алкаев был начальником спецгруппы, приводившей в исполнение
смертные приговоры. Он говорит, что на одной из казней по
просьбе тогдашнего министра внутренних дел Юрия Сивакова
присутствовал Павличенко. Хотя существует инструкция, согласно
которой на данной процедуре может присутствовать весьма
ограниченный круг специалистов. По словам Алкаева, Сиваков
распорядился допустить Павличенко, так как хотел, чтобы
в будущем расстрелами занималась группа под руководством
командира СОБРа. Алкаев говорит, что Сиваков, как тогдашний
министр внутренних дел, планировал создать небольшую тюрьму
закрытого типа. Примерно человек на двадцать. По его словам,
тюрьма должна была располагаться на территории базы МВД
в Дзержинске. И что Сиваков просил его подобрать туда обслуживающий
персонал. Правда, фамилию предполагаемого начальника тюрьмы
Алкаев назвать отказался. Сказал, еще не время... Бывший
начальник СИЗО полагает, что Захаренко, Гончара и Красовского
застрелили из специального пистолета с глушителем, которым
исполняли смертные приговоры. Разрабатывалось «чистое
убийство», которое ни при каких обстоятельствах не
могло быть раскрыто. Поэтому организаторы акции и использовали
«расстрельный» пистолет. Алкаев говорит: мол,
Сиваков, как человек военный, вероятно, думал, что данный
пистолет нельзя идентифицировать, потому как он не числится
в картотеке отстрелянного оружия.
– Вы не пытались проверить этот факт, заглянув непосредственно
в картотеку?
— Это совершенно секретные данные. Но у меня есть информация,
что пистолет уже уничтожили.
– Кто?
— Те, кто не заинтересован в расследовании громких дел.
Те, кто прекрасно понимает, что этот пистолет — важнейшая
улика. Ведь несложно выяснить, из какого оружия стреляли.
Надо только найти тело убитого, извлечь пулю и провести
соответствующее исследование. Прямее улики быть не может.
— На Ваш взгляд, следователь Чумаченко, который занимается
расследованием исчезновений, мог изъять пистолет как предполагаемую
улику или хотя бы запросить данные на него из картотеки?
– Мне кажется, это нужно было сделать. Другой вопрос,
что сегодня в картотеке подобных данных уже может и не быть...
Что касается следователя, то сегодня Чумаченко в гордом
одиночестве занимается делами Захаренко, Гончара и Красовского.
Нет ни оперативного сопровождения, ни других следователей,
которые могли бы выполнять отдельные следственные действия.
Я полагаю, что это сделано исключительно для того, чтобы
пресечь всякую возможность утечки информации. А если вдруг
что-либо уйдет за стены кабинета следователя, то генеральный
прокурор всегда будет знать имя виновника утечки.
— Думаете, Чумаченко слишком много знает?
– Да он практически ничего не знает! Вот если бы у Чумаченко
были те материалы, которыми первоначально располагал, например,
руководитель следственно-оперативной группы прокуратуры
Республики Беларусь Иван Иванович Бранчель... Кстати, заместитель
начальника отдела прокуратуры старший советник юстиции Казаков
совершенно официально, при понятых, изъял у Алкаева пистолет
и книгу выдачи и приема оружия (есть соответствующий протокол
выемки). Эти вещественные доказательства должны быть приобщены
к материалам уголовного дела. Но Бранчель, узнав, что Шеймана
назначают генеральным прокурором, все вернул Алкаеву со
словами: «Мы тебя не видели, ничего не знаем...».
Более того, Иван Иванович, видимо, по своей рассеянности
оставил на столе у Алкаева протокол выемки... Думаете, Бранчель
не понимает, что такое уничтожение важнейших улик по делу?
Прекрасно понимает. Может быть, он дал какие-то вразумительные
объяснения по этому поводу? Или, может быть, его привлекли
к дисциплинарной ответственности за то, что произошла утечка
информации? Показания Алкаева — одно из доказательств по
делу исчезновения Захаренко, Красовского и Гончара. И мы
намерены представить их следствию.
— Показания Алкаева или еще кого-нибудь при этой власти
все равно ничего не изменят в расследовании громких дел...
– Как только изменится политическая ситуация в стране,
расследование быстренько завершится. Слишком много людей
знакомо с подробностями исчезновений известных политических
и общественных деятелей. И многие из тех, кто причастен
к этим преступлениям, наперегонки побегут к следователю
в желании переложить вину на другого. Бывшие председатель
КГБ Мацкевич и генпрокурор Божелко несколько раз докладывали
главе государства о причастности некоторых высокопоставленных
чиновников к исчезновению Захаренко, Гончара и Красовского.
Лукашенко повел себя довольно странно, приблизив к себе
того, кого мы считаем одним из главных подозреваемых...
Более того, накануне президентских выборов Лукашенко громогласно
заявил, что готов ознакомить некоторых журналистов с протоколами
допроса Павличенко, якобы незаконно задержанного. Ознакомил?
— Нет.
— Боюсь, что протоколы допроса с откровениями Павличенко
и другие добытые следствием улики, позволившие Мацкевичу
и Божелко требовать ареста Сивакова и Шеймана, не получит
даже следователь Чумаченко... Но, надеюсь, люди, которые
допрашивали командира СОБРа, помнят, о чем шел разговор.
К тому же есть сведения, что этот допрос снимался на видео.
Значит, есть пленка... Если обвинения в адрес Павличенко
действительно были сфальсифицированы, значит, председателя
КГБ должны были не просто наказать, а привлечь к уголовной
ответственности за должностные преступления и преступления
против правосудия, и не его одного. Но Лукашенко отправил
Мацкевича работать послом в другую страну... — Павличенко
сидел в СИЗО КГБ. Может, Вам известно, кто тогда был начальником
этого учреждения?
– Сергей Иванович Стец. Он умер. Говорят, сердечный приступ...
Марина Коктыш
«Народная воля»
|